Палеографический анализ ранних писем Есенина и их датировка

Автор: В.А. Дроздков

Работа есенинской группы ИМЛИ РАН над Полным собранием сочинений и «Летописью жизни и творчества С.А. Есенина» носила и носит открытый коллективистский характер. Результаты работы каж­дого неоднократно обсуждаются членами группы, всеми присутству­ющими на заседаниях.

Может быть, поэтому по отдельным вопросам возникают затяжные, иногда многолетние споры. Так, в течение дли­тельного времени с привлечением текстологов шла дискуссия по про­блеме «одной буквы». Какая буква, «г» или «ч» у Есенина, и какое про­чтение в «Черном человеке» правильно: «Ей <голове> на шее ноги / Маячить больше невмочь» или «Ей на шее <пауза при чтении> ночи / Маячить больше невмочь»¹.

В последнее время не затихает полемика вокруг датировки ранних писем Есенина, написанных в 1912 и 1913 годах. Казалось бы, в VI томе Полного собрания сочинений и в I томе «Летописи жизни и творче­ства С.А. Есенина» приведены обоснования времени написания писем,

не оставляющие места для радикальных передатировок. Однако член есенинской группы Ю.Б. Юшкин выдвигает все новые аргументы в пользу одной такой передатировки. Это касается прежде всего одно­го, не похожего на другие, письма № 9 Есенина Г.А. Панфилову², кото­рое в вышеупомянутых изданиях датировано 1912 годом, а не 1913-м, как это настойчиво пытается доказать наш оппонент.

На данном этапе полемики оппонент среди новых аргументов при­водит и результаты экспертизы почерка Есенина, якобы показывающие его тождественность для спорного письма и писем, написанных в 1913 году. Однако исследования почерка, проведенные ранее СИ. Субботи­ным для дополнительного подтверждения тех или иных датировок пи­сем, этого не подтверждают³. К сожалению, результаты своих палео­графических исследований применительно к каждому письму он не опубликовал. В результате пришлось заниматься этим вопросом, не имея возможности на них опереться.

Основной посыл Ю.Б. Юшкина заключается в следующем. Если при сравнении двух писем оказывается, что у них одинаков характер почерка, т.е. одинаковая графика, сходное написание «трудных» букв («з», «д», «щ», «я» и др.) и одинакова их величина, то письма написа­ны в одно время⁴.

В ориентации на поиск признаков сходства почерков и кроется ос­новное упущение оппонента. На таком коротком временном интерва­ле, длительностью всего один год, как правило, не успевают сформи­роваться заметные изменения в конфигурации отдельных букв. Применяя такой подход, исследователь легко впадает в ошибку: ви­дит то, что ему хочется видеть и чего в действительности нет.

Для определения одновременности или разновременности написа­ния писем методологически правильнее основывать доказательства не на признаках сходства почерков, как это делает Ю.Б. Юшкин, а на признаках их отличия. Судить об одновременности написания писем следует по отсутствию (или наличию минимальных) отличий почер­ка. Именно такие рекомендации даются текстологами⁵.

Для определения отличительных особенностей почерка на корот­ком временном отрезке, как в нашем случае, палеографические иссле­дования надо базировать на статистическом методе.

В результате обследования текстов с применением статистики мож­но получить количественные оценки, позволяющие судить о степени отличия в написании одного текста от другого.

Статистические методы в литературоведении употребляются давно. Еще в конце ХIХ века исследователь Платона В. Диттенбер-гер использовал этот метод для того, чтобы в хронологической пос­ледовательности расставить недатированные диалоги выдающего­ся философа. При этом он определял различие в употреблении некоторых слов-синонимов в текстах диалогов Платона⁶. В ранних письмах Есенина из-за короткого временного интервала их напи­сания найти отличия в словоупотреблении не представляется воз­можным. Остается исследовать почерк и искать его отличительные признаки.

Если внимательно вглядеться в каждое письмо, относящееся к кор­пусу ранних писем, то обнаружится такая тенденция. Есенин от пись­ма к письму уходит все дальше от так называемого «школьного» по­черка. В первом известном письме Есенина, датированном июнем 1911 года, буквы имеют один вариант написания, как в школьных пропи­сях. То есть все буквы воспроизводятся письменной графикой и в сло­ве соединены между собой. Слитность - характерная черта почерка Есенина в 1911 году.

В 1912-м, и особенно в 1913 году, слитность письма нарушается. На­ряду с буквами письменной графики появляются буквы печатной гра­фики. Наиболее наглядно это прослеживается на примере воспроизве­дения в письме букв «т» и «н» печатной графикой. Буквы «т» и «н» печатной графики и становятся одной из причин разрывов в слове.

Обратимся к рис. 1, где помещены фрагменты двух писем (копии автографов). Слева - 17-строчный фрагмент письма № 4 Есенина М.П. Бальзамовой, датированного серединой июля 1912 года; справа -15-строчный фрагмент письма № 27 к ней же, но написанного почти через год, 20 июня 1913 года.

Начнем с обследования фрагмента письма 1912 года. Наряду с на­чертанием буквы «т» письменной графикой, в некоторых строчках об­наруживаются также и печатные воспроизведения этой буквы. Они очерчены сплошными кружками. Букв «н», написанных печатной гра­фикой, в этом фрагменте нет.

Очевидно, что текст второго фрагмента письма 1913 года отлича­ется от первого большим количеством воспроизведений буквы «т» пе­чатной графикой. На одной 9-й строчке - три печатных «т», на 15-й -две и т. д. (очерчены сплошными кружками). В этом фрагменте текста есть и печатные воспроизведения буквы «н». Они очерчены прерыви­стыми кружками.

Эволюцию почерка Есенина можно охарактеризовать количествен­но через частоту или статистическую вероятность печатного воспро­изведения букв «т» и «н» в автографе письма. Для этого из текста каж­дого письма выписывались слова, содержащие буквы «т» и «н». Подсчитывалось количество печатных воспроизведений этих букв и их общее количество. Отношение числа печатных начертаний букв «т» и «н» к общему их числу и есть характеризующий почерк параметр -частота печатного воспроизведения букв «т» и «н» в автографе пись­ма. Ее можно выражать в процентах. Вычисления были проведены для всего корпуса ранних писем Есенина, за исключением коротких писем (записок и открыток), в которых нет достаточного для использования статистики количества букв «т» и «н».

Исследованные тексты 24 ранних писем весьма убедительно под­тверждают тенденцию различной употребительности печатных начер­таний букв «т» и «н» в зависимости от времени написания письма.

Результаты палеографического анализа приведены на рис. 2. По оси абсцисс следуют номера писем Есенина в том порядке, в каком они располагаются в VI томе Полного собрания сочинений. Для некото­рых из них указано время написания. По оси ординат - частота печат­ного воспроизведения букв «т» и «н» в автографах писем в процентах.

Так, письмо Есенина к М.П.Бальзамовой (середина июля 1912 года) под № 4 характеризуется частотой печатного воспроизведения букв «т» и «н», равной 4%. Иначе говоря, на сто встречающихся в тексте письма букв «т» и «н» печатной графикой воспроизводятся 4 буквы.

Для письма Есенина тому же адресату № 27 (20 июня 1913 г.) час­тота печатного воспроизведения этих букв составляет уже 30%.

Получившееся расчетным путем изображение на рис. 2 можно назвать палеографическим спектром корпуса ранних писем Есени­на. Похожее понятие применял в прошлом веке известный ученый Н.А.Морозов, а именно: «лингвистический спектр»⁷. «Лингвисти­ческим» он назвал спектр потому, что ученого интересовали не раз­личия почерка, а различия в словоупотреблении.

Рассматривая получившийся палеографический спектр, можно условно выделить три группы писем и отдельно письмо Есенина Г.А.Панфилову за № 1. В письме №1 все буквы «т» и «н» написаны письменной графикой и частота печатных начертаний этих букв, естественно, равна нулю.

Первая группа - 6 писем (№ 4, 5, 6, 8, 9, 11), написанных Есениным с середины июля 1912 года по 14 октября того же года. Эта группа пи-

сем знаменует начало эволюции есенинского почерка от слитного «школьного» почерка к почерку, где начинают присутствовать нару­шения слитности за счет появления букв печатной графики. Колеба­ния частоты печатного воспроизведения букв «т» и «н» происходят около среднего значения 5,4%.

Вторая группа - 9 писем (с № 12 по № 20), написанных с 21 октяб­ря 1912 года по март-апрель 1913 года. Они свидетельствуют об ус­тойчивом характере употребления при письме букв печатной графики и вытекающих отсюда нарушениях слитности в написании слов. Ко­лебания частоты воспроизведения печатных «т» и «н» незначительны и происходят около среднего значения 14%.

И наконец, третья группа - 8 писем (№ 21, 22, 24, 25, 27, 28, 29, 30), написанных в период, начинающийся 23 апреля 1913 года и продол­жающийся после 23 сентября 1913-го. Среднее значение частоты вос­произведения печатных букв «т» и «н» достигает 39%.

Конечно, можно было распространить статистический метод и на другие буквы, например «р». Для ранних есенинских писем харак­терен постепенный отход от начертания ее в соответствии с пропися­ми. В 1913 году начинает встречаться видоизмененное «р». Например, правая часть получает округлую форму. Однако для достижения по­ставленных нами целей достаточным оказался статистический анализ частоты печатного воспроизведения букв «т» и «н».

О чем же свидетельствуют результаты палеографических иссле­дований? О том, что датировка ранних писем Есенина, проведенная СИ. Субботиным в VI томе Полного собрания сочинений, в целом пра­вильна. Конечно, отдельные уточнения могут иметь место. Некоторые письма, возможно, поменяются порядковыми номерами. Для некото­рых из них будут сужены рамки датировок. Но для радикальных пере­датировок какого-нибудь письма, например с 1912 года на 1913, про­веденный палеографический анализ оснований не дает.

Ю.Б. Юшкин в своей статье в книге «Сергей Есенин и русская шко­ла» пишет: «Если <…> автограф этого письма (имеется в виду письмо Есенина к Г.А. Панфилову № 9) положить рядом с его же автографом письма к М.П. Бальзамовой (№ 27), датированным 20 июня 1913 года, то обнаружится, что они писались почти одновременно».

В действительности это не так. Хотя признаки сходства почерка тут налицо, есть и существенные палеографические отличия, что не позволяет считать их написанными не только «почти одновременно», но и в один и тот же год.

Еще раз обратимся к палеографическому спектру ранних писем Есенина. Возьмем автограф письма Есенина к Г.А. Панфилову под № 9, которое в VI томе ПСС Есенина датируется августом-началом сентября 1912 года. В тексте этого письма 83 буквы «т», из них толь­ко 3 написаны печатной графикой. Букв «н» - 90, из них нет ни од­ной, воспроизведенной печатной графикой. Для письма Г.А. Панфи­лову со спорной датировкой частота встречающихся букв «т» и «н», воспроизводимых печатной графикой, составляет около 2%. Это пись­мо никак нельзя поместить в третью группу писем, где находится письмо Есенина к М.П. Бальзамовой под № 27. В автографе этого письма 85 букв «т» и 57 букв «н», из них 30 букв «т» и 12 букв «н» воспроизведены печатной графикой. Частота печатного воспроизве­дения букв «т» и «н» равна 30%. Ни в одном из писем этой группы она не падает ниже 28%. Здесь нет места для письма № 9. Оно долж­но располагаться среди писем 1912 года.

Другие аргументы, которые в защиту своей позиции выдвигает Ю.Б. Юшкин, также не могут быть приняты во внимание. Прежде всего это касается события, которое подвигнуло Есенина на написание пись­ма № 9, датировка которого оспаривается.

В I томе «Летописи жизни и творчества С.А. Есенина» таким собы­тием названы Ленские события, которые продолжались с весны по ав­густ 1912 года. В течение всего этого периода шла борьба Государствен­ной думы и передовой общественности России за наказание виновников ленской трагедии.

Ю.Б. Юшкин долгое время не разделял этого мнения. Он защищал старую версию Е.А. Динерштейна и В.А. Вдовина. Событием, на кото­рое откликнулся Есенин, якобы была забастовка в Москве рабочих трамвайного депо в сентябре 1913 года. Он даже разыскал и огласил воспоминания одного из участников этой забастовки. Вместе с тем невозможность обнаружить какую-либо связь между текстом письма и событийной канвой забастовки 1913 года заставила нашего оппонента отказаться от этой версии.

Теперь наш оппонент - уже сторонник интерпретации есенинско­го письма через призму Ленских событий. Но с одной существенной оговоркой. Да, Ленские события стимулировали написание обсуждае­мого письма, но это было не в 1912 году, а в 1913-м, и именно тогда, когда газета «Русское слово» через год после ленского расстрела опуб­ликовала редакционную статью «Годовщина».

С этим утверждением оппонента согласиться нельзя, так как оно порождает недоразумения и новые проблемы в интерпретации содер­жания письма, которые не возникали при его датировке 1912 годом.

Спрашивается, почему Есенину необходимо было целый год ждать выхода в свет газетной статьи «Годовщина», чтобы воспылать гневом против царского самодержавия? Ведь в течение Ленских событий вся Россия и, конечно же, Есенин благодаря свободе печати пережили на­стоящий шок и негодование, вызванное действиями царских властей. Летом 1912 года, сразу по завершении Ленских событий, были напеча­таны статьи, подводящие неутешительные для общества итоги, подоб­ные тем, что через год появились в газете «Русское слово». Достоверно известно, что Есенин читал журнал «Заветы». А там в № 5 за август

1912 года печаталась итоговая статья о Ленских событиях под названи­
ем «О том, что было». В ней как итог констатируется: «Шло время. Прав­
да не открывалась… и все шло по-старому». У Есенина в письме № 9
почти то же самое: «...и все снова по-прежнему». Обо всем этом подроб­
но было доложено на Международной научно-практической конферен­
ции, посвященной 107-летию со дня рождения С.А. Есенина⁸.

Разве Есенин в свои 17 лет в эпоху повсеместного роста освободитель­ного движения не мог без помощи социал-демократов разобраться в си­туации? Конечно, мог, и он откликнулся тогда же в 1912 году по свежим следам событий в письме, которое назвал письмом-листовкой.

Датировка Ю.Б. Юшкиным письма № 9 Есенина к Г.А. Панфилову

1913 годом приводит к противоречиям между текстом этого письма и
реалиями 1913 года.

Есенин писал: «Ми…..ов всех чуть было не отправили в пекло свя­того Сатаны, но вышло замешательство и всё снова по-прежнему. На ЦА + РЯ не было ничего и ни малейшего намека, а хотели их». Здесь зашифровано слово «министров» (ми…..ов) и также шифр (ЦА + РЯ) используется для вуалирования крамольной фразы про царя⁹.

Возникает законный вопрос, как адресат в 1913 году смог бы по­нять письмо, описывающее событие годичной давности, когда в самом письме нет ни одного намека на то, что оно произошло годом ранее? Как мог адресат понять зашифрованные фразы? А ведь в предшество­вавшем письме к Г.А. Панфилову под № 8 (август 1912 года) Есенин писал: «Я еще тебе посылаю странное письмо, но пойми все в нем и напиши письмо в ответ листовке».

В то же время, если принять, что цитируемые фразы написаны сразу после Ленских событий, то ясно, кого имел в виду Есенин. Это

министр внутренних дел А.А. Макаров и министр торговли и про­мышленности СИ. Тимашев. Именно на этих министров, и прежде всего А.А. Макарова, ополчилась вся и демократическая, и консерва­тивная пресса, требовавшая их смещения. Долго ходили слухи об отставке А.А. Макарова. Однако царь не спешил убирать А.А. Мака­рова, и всё оставалось по-прежнему.

В 1913 году фразу о министрах Есенин уже не мог написать. Си­туация изменилась. Министр торговли и промышленности СИ. Ти­машев занимал уже другую должность, а министра внутренних дел А.А. Макарова царь в декабре 1912 года уволил своим указом. Кста­ти, в статье «Годовщина» говорится, что А.А. Макаров «поплатился местом».

Точно так же в 1913 году была бы непонятной и зашифрованная фраза о царе, следующая за фразой о министрах. Есенин заменил в ней слово «царя» (единственное число) двумя составляющими «ЦА + РЯ» (множественное число), чтобы местоимение «их» при чтении этой фразы надо было относить не к слову «министров», а к «ЦА + РЯ». Тогда прочитывалась крамола: в пекло Сатаны хотели отправить царя, «но злой рок обманул, и деспотизм еще будет владычествовать».

Даже те переклички между текстом есенинского письма и статьей «Годовщина», на которые обращает внимание читателя Ю.Б. Юшкин, суть переклички между содержанием письма и реалиями 1912 (!) года. Приведу только один пример. Так, наш оппонент дважды цитирует из статьи «Годовщина» слова министра внутренних дел А.А. Макаро­ва: «Так было и так будет впредь». Он сопоставляет эту фразу с утвер­ждением Есенина в письме Г.А. Панфилову: «...и все снова по-прежне­му». Однако эти слова А.А. Макаров произнес в Государственной думе еще 11 апреля 1912 года, и вскоре эти слова стали известны всей Рос­сии. Их подхватили не только центральные газеты, но и провинциаль­ные. Газета «Рязанская жизнь», доступная Есенину, 13 апреля 1912 года (№ 86) привела выдержки из выступления министра внутренних дел на заседании Государственной думы:

«Макаров: Когда потеряв рассудок, под влиянием злостных аги­таторов, толпа набрасывается на войска, тогда войскам ничего дру­гого не остается делать, как стрелять <…>. Так было, и так будет впредь (рукоплескания справа)». В следующем номере этой газеты фраза А.А. Макарова была названа ударом похоронного колокола, пронесшегося по всей русской земле и врезавшегося в сердца милли­онов граждан.

Третий аргумент в пользу передатировки рассматриваемого пись­ма Есенина не нов. Он не раз выдвигался оппонентом и касается сти­хотворения «На память об усопшем. У могилы», входящего составной частью в это письмо. В первом томе «Летописи жизни и творчества С.А. Есенина» оно датируется 1912 годом и интерпретируется в кон­тексте Ленских событий как произведение, посвященное жертвам лен­ского расстрела. При этом обращено внимание на явные переклички между фразами прозаического и стихотворного текстов письма Есе­нина к Г.А. Панфилову под № 9.

Ю.Б. Юшкин рассматривает это стихотворение вне всякой связи с Ленскими событиями и содержанием прозаической части письма. Датировку этого стихотворения он дает по воспоминаниям К.Ф. Бо­гоявленской. Достоверность приводимых там некоторых эпизодов по­лувековой давности, однако, вызывает сомнения. В этих воспомина­ниях, завершенных в 1971 году и опубликованных нашим оппонентом в 2002 году, есть эпизод:

«По рассказам участников хорошо помню случай выступления Сер­гея Есенина со своими стихами на кладбище. В 1913 году в Москве группа рабочих <…> хоронила одного рабочего <…>. Я думаю, что это было стихотворение «На память об усопшем. У могилы». Эта цитата сразу наводит на мысль о вторичности приводимого мемуаристкой эпизода. Скорее всего, сначала она в пятитомном собрании сочинений Есенина прочитала это стихотворение, его название (трудное для того, чтобы удержать в памяти на полвека), помещенную там дату «1913 год», и уже потом принялась описывать эпизод полувековой давности.

Но даже если принять сообщение К.Ф.Богоявленской за достовер­ный факт, то само прочтение Есениным этого стихотворения на похо­ронах в 1913 году отнюдь не доказывает, что оно тогда же и было на­писано. Ведь прочитать Есенин мог и стихотворение, написанное в 1912 году. Тем более, что это стихотворение не персонифицировано. В нем говорится о погибшем юноше, «зарытом землей». Над моги­лой успели разрастись «скромные ивы» и т. д. Приведенные рассуж­дения показывают, что воспоминания К.Ф. Богоявленской вообще не могут рассматриваться как аргумент в пользу передатировки пись­ма и входящего в него стихотворения 1913 годом.

Таким образом, результаты палеографических исследований ран­них писем Есенина и анализ их содержания убеждают в правильности в целом датировок, приведенных в VI томе Полного собрания сочине­ний и I томе «Летописи жизни и творчества С.А. Есенина».

Примечания

¹ См. например: Шубникова-Гусева Н.И. Загадка десятой строки поэмы
С.Есенина «Черный человек» (Текстологические заметки) // Есенин акаде­
мический: Актуальные проблемы научного издания. Есенинский сборник.
Вып. II. М.: Наследие, 1995, с. 74–92 и Прокушев Ю.Л. Есенин – это Россия:
Очерки. Интервью. Из архива автора. М.: Советский писатель, 2000, с. 62–94.

² Здесь и далее нумерация писем соответствует порядку их расположения
в VI томе ПСС Есенина.

³ Субботин С.И. О датировке писем Есенина 1911–1913 годов // Столетие
Сергея Есенина: Международный симпозиум. Есенинский сборник. Вып. III.
М.: Наследие, 1997, с. 405–421.

⁴ Юшкин Ю.Б. «Тогда впервые с рифмой я схлестнулся…» (О первых по­
этических опытах С.А.Есенина) // Сергей Есенин и русская школа: Книга
материалов международной научно-практической конференции. Рязань: из­
дательство «Пресса», 2003, с. 225–249.

⁵ Рейсер С.А. Основы текстологии. Л.: Просвещение, 1978, с. 90–91.

⁶ Гришунин А.Л. Опыт обследования употребительных языковых дубле­
тов в целях атрибуции // Вопросы текстологии: Сборник статей. Вып. 2. М.:
АН СССР, 1960, с.147–148.

⁷ Штокмар М.П. Анализ языка и стиля как средства атрибуции // То же,
с. 124.

⁸ Дроздков В.А. Формирование мировоззрения молодого Есенина и Ленс­
кие события // Сергей Есенин и русская школа: Книга материалов Междуна­
родной научно-практической конференции. Рязань: издательство «Пресса»,
2003, с. 250–257.

⁹ То же, с. 254–255.