Заметки о «волшебной» глине (на материале древнекитайских памятников)

Автор: К.А. Вязовикина

В древнем Китае самым востребованным материалом художественного творчества была глина. Глинобитная техника строительства зданий (возведение земляной платформы, использование глины для обмазки стен и крыши) была освоена китайцами еще в эпоху неолита (IV-III тыс. до н.э.)

и с некоторыми незначительными изменениями и дополнениями стала базовой основой архитектурной традиции эпох Шан и Чжоу Изобретение черепицы в Китае относится к X-IX вв. до н.э., вероятно, в середине I тыс. до. н.э. появляются облицовочные кирпичи и плиты (Крюков, Софронов, Чебоксаров 1978, 259-261). Кроме этого, использование различных сортов глины, изобретение и стандартизация технологического процесса ее обработки и обжига были связаны с производством неолитической керамики: сосудов, пластики, культовых объектов, орудий труда, украшений и музыкальных инструментов. Месторождения различных сортов глины, которыми был так богат древнейший Китай, располагались в разных частях страны и во многом определили своеобразие керамики неолитических культур. Так, для ареала культур Яншао (Центральный и Западный Китай) материалом служили лессосодержащие фракции бассейна р. Хуанхэ с примесью минеральных частиц. Глины Восточного Китая относились к лугово-аллювиальным почвам. Керамика южных областей изготовлена в основном из местных красноземов. А в гончарном производстве юго-восточной культуры Лянчжу уже использовалась высококачественная каолиновая глина, которая впоследствии стала основным материалом фарфорового производства. Неолитическими мастерами были открыты и освоены практически все сорта глин, встречающихся на территории Китая (Кравцова 2004, 29-30).

Особая группа неолитической керамики – глиняная пластика. Раскопки нескольких последних десятилетий значительно уточнили и расширили знания в этой области. В эпоху неолита в разных культурных ареалах Китая из глины создавались пластические объекты, которые прямо соотносились с основными видами скульптуры. Это рельефы и налепы на сосудах, мелкая пластика, маски, обладающие ярко выраженными чертами портретности, и даже монументальная скульптура, существование которой в древнейшем и древнем Китае долго ставилось под сомнение. В неолитической пластике уже четко прослеживаются ее основные функции: храмовая и погребальная. Это дает исследователям право утверждать, что глиняная пластика изначально была связана с религиозными представлениями, культами и практиками. Кроме того, многим местным традициям был присущ интерес к изображению человека, и, что особенно важно, его лица, часто в «портретном» варианте (Кравцова 2004, 77-78).

Использование глины в качестве основного материала в древней скульптуре не могло быть случайным. Мифологическое мышление древних народов сакрализовало не только объекты и процессы окружающего мира, но и различные аспекты производственной деятельности. Сакрализация глины как универсального (демиургического) материала, как бы потенциально содержащего в себе любой предмет, могла быть катализирована изобретением гончарного круга, который, подобно магическому орудию, позволял изготовить сосуд любой сложности. Кроме того, сосуд, изготовленный из глины, был одним из наиболее ранних художественно оформленных архаических образов мира древних китайцев. Уже в глубокой древности глина была отождествлена с землей. Эта религиозная синонимия возникла на основе древнейшего параллелизма, который был одним из способов архаического мышления. По своей структуре, происхождению, цвету (точнее, цветам, так как почвы, как и сорта глин, имели разный цвет) глина уподоблялась земле. Но, главное, человеческий рассудок отождествил сложный технологический цикл изготовления из глины сосуда (промывка, формовка, раскраска, обжиг) и этапы земледельческого цикла вызревания зерна (вспашка, посев, полив, сбор урожая). Этот параллелизм наиболее полно проявлялся, когда в печи обжигали сосуд, сделанный из глиняного теста, и хлеб, сделанный из теста мучного (Маламуд 2005).

Антологическая связь человека и земли (глины) навсегда зафиксирована в труде-земледелии. Эта связь глины с предметным миром и человеком в Китае была воплощена в архаическом мифе о богине-демиурге Нюйва – прародительнице мира и человечества. Данный миф, дошедший в поздней обработке, содержит архаические элементы. «Простой народ говорит, что, когда небо и земля только что отделились друг от друга, еще не было людей. Нюйва взяла желтую землю и стала их лепить. Но силы у нее истощились, не хватило времени. Тогда она стала делать людей, водя веревкой по простой глине. Богатые, знатные и ученые – это люди, вылепленные из желтой глины, а бедные, подлые и неучи – сделаны веревкой [из простой глины]» (Цит. по: Яншина 1984, 126).

Нюйва – один из наиболее сложных и многозначных образов древнекитайской мифологии. Древние слои его восходят к представлениям о ней как о богине плодородия, Великой Матери всей природы, прародительнице-демиурге, сотворившей мир, богов и человека. Древняя хтоническая богиня плодородия, она была связана с почитанием земли и ее рождающей силы и, судя по фрагментам отдельных мифов, выступала ее воплощением (Подробно об образе богини Нюйва см.: Яншина 1984, 121-136). В связи с этим обратим внимание на некоторые черты мифа о творении людей. Будучи богиней земли, Нюйва сотворила человека из глины («желтой земли», «простой глины»), таким образом, выявив его единосущность не только земле (земледелию), но и себе, то есть Верховному божеству (Сравним ветхозаветную редакцию этого универсального мотива. «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его» (Быт.1:27). «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт. 2:7). Текст Ветхого завета не только дает описание сотворения человека, но раскрывает смысл его Богоподобия. Подобно Господу, человек имеет триединую сущность, которая воплощается у него в теле – «прахе земном», духе – «дыхании жизни» и душе – «душе живой».). В древнекитайском мифе нет указаний на духовную сущность сотворенного человека. Но в нем есть деталь, указывающая на его внутриутробную (по плоти) связь с богиней-землей. Деление людей на «богатых-знатных» и «бедных-подлых», безусловно, позднее, отразившее социальное расслоение китайского общества. А вот мотив веревки не случаен. В древних мифах веревка (лиана, столб, лестница, древо) связывает Небо и Землю, сферы обитания богов и людей, давая человеку возможность, поднимаясь по ней, постоянно общаться с богами. В древнекитайском мифе о сотворении человека веревка, которой были созданы люди, могла символизировать не только связь Неба и Земли (вар. божества и человека), но и, возможно, пуповину, устанавливая между человеком и богиней Нюйва родственные отношения «мать и дитя», подчеркивая их единосущность друг другу и внутриутробную связь.

Тема происхождения человека от супружеской пары богов Фуси и Нюйва (более поздний вариант мифа) стала одним из традиционных сюжетов погребальных рельефов древнего Китая эпохи Хань. Несколько изображений происходит из погребального комплекса У Лянцы провинции Шаньдун (Восточный Китай). Богиня Нюйва и ее супруг Фуси изображены повернутыми друг к другу полуантропоморфными божествами, нижняя часть тела которых – чешуйчатые змеиные хвосты, перевитые между собой. Перевитые хвосты указывают на супружескую связь и божественное соитие, которое положило начало человечеству. Между фигурами богов, держась за рукава обоих, изображена маленькая фигурка человека, как бы повисающая на вытянутых руках (остаточный мотив веревки-пуповины) между своими прародителями (подробнее об образах Фуси и Нюйва, а также подборку изображений на данную тему см.: Рифтин 1979, 14-66). В художественно-мифологическом оформлении погребального обряда ханьского времени прослеживаются черты глубоко архаичные. Так, змееподобные образы древних богов Нюйва и Фуси, воплотившие древнейший этап китайской мифологии, в погребальном рельефе выступают предками-тотемами и божествами-охранителями. Мотив же рождения (создания из земли-глины) человека апеллирует к возрождению усопшего, которое должно произойти под землей, в погребении, напоминающем о материнской (земляной) утробе.

В погребальном обряде китайского неолита связь глины и человека была более очевидной. Глиняная масса использовалась и для создания погребальных урн, в которых хоронили детей. Высокие (до 50 см) сосуды трапециевидной формы с широким горлом (до 35 см), они имели две небольшие ручки в верхней части. Такие погребальные «контейнеры», распространенные в сер. IV – нач. III тыс. до н.э. на территориях культур ареала Яншао (Центральный и Северо­западный Китай), украшались композициями, символика которых до сих пор вызывает споры у ученых. Часть из них украшалась рельефными налепами в виде священных рептилий: ящериц, саламандр, змей. Другие орнаментированы полосой графического фриза, проходящего по верхней части урны. В таких композициях встречаются изображения животных, светил, S-образных фигур, растительных бутонов и даже человека (Кравцова 2004, 45-46, 71). Самая знаменитая – урна, украшенная крупной раскрашенной композицией: болотная птица держит в клюве крупную рыбу, рядом с ней помещен топор, напоминающий, скорее, ритуальную секиру для жертвоприношений (The Yangshao culture Banpo 1999, 64-66). Одна из возможных интерпретаций этой композиции – древнее представление о душе покойного, сопровождаемой принесением жертвы предкам.

В тексте «Ли цзи» («Книги обрядов») – памятнике по вопросам ритуала, созданном в IV-I вв. до н.э., встречается краткое упоминание о том, что во времена Шуня и Юя, легендарных правителей древности, гробы-вагуань изготавливали из глины (Kuhn 1995, 49). Этот факт указывает на то, что глина была чрезвычайно важной составляющей древнейшей погребальной обрядности. Как символ земли, единосущной человеку, глина как никакой другой материал ассоциировалась с последующим возрождением покойного.

Механизм культурной памяти, наиболее наглядно проявляющийся в религиозно-мифологической и художественной деятельности человека, позволяет сохранять в течение веков и даже тысячелетий концепты, имеющие статус общекультурного достояния и со временем превращающиеся в код культуры. «Актуальность» этого кода в определенные исторические эпохи вызывает к жизни не только созданные когда-то элементы духовной и материальной культуры, но целые образы, явления и даже художественные стили. Одним из таких культурных кодов, вобравшим в себя религиозный и художественный опыт многих поколений, для китайской культуры стала глина, которая может быть названа «волшебной».

Литература

Kuhn D. Totenritual und Beerdigungen im chinesischen Altertum // Das alte China: Menschen und G?tter im Reich der Mitte 5000 v. Chr. – 220 n. Chr. M?nchen, 1995.

The Yangshao Culture: Banpo // The Golden Age of Chinese Archaeology: Celebrated Discoveries from the People’s Republic of China. Washington, 1999.

Кравцова М. История искусства Китая. СПб., М., Краснодар, 2004.

Крюков М.В., Софронов М.В., Чебоксаров Н.Н. Древние китайцы. Проблемы этногенеза. М., 1978.

Маламуд Ш. Испечь мир. Ритуал и мысль в древней Индии. М., 2005.

Рифтин Б.Л. От мифа к роману. Эволюция изображения персонажа в китайской литературе. М., 1979.

Яншина Э.М. Формирование и развитие древнекитайской мифологии. М., 1984.